Неидеальная пара: Вита Кин и Евгений Чичваркин

Вита Кин — украинский фэшн-дизайнер, чьи вышиванки стали главным открытием года в мировой индустрии моды. Евгений Чичваркин — российский бизнесмен, который был вынужден бежать из Москвы в Лондон.

 

Кин: Честно скажу, раньше я даже не знала, кто вы такой. Ваша секретарша писала мне много раз. Я спрашиваю подругу: "Что еще за Чичваркин? Какая смешная фамилия!". А она мне: "Ты что, это крутой чувак! Он классный, живет в Лондоне, против него все правительство России".

Чичваркин: Мне уже и сюда еле визу дали.

К: А зачем вам, гражданину России или Англии, нужна виза в Украину?

Ч: А у меня нет ни украинского, ни английского, ни русского паспорта. У меня нет паспорта ни одной страны.

К: Как это? А как вы путешествуете?

Ч: По конвенции по правам беженцев. У меня документ беженца.

Серьезно?

Ч: Абсолютно. А беженцев в Украину не пускают. У меня требовали выписки со счетов за 3 месяца.

К: Получается, что вы человек без гражданства?

Ч: Формально у меня есть российское гражданство, потому что от него нельзя отказаться. А я и не хочу отказываться. Но даже если бы хотел, то не смог бы.

Но все равно же вы в Украину вернулись.

Ч: Да, у меня вчера был сумасшедший день в Одессе. Первый прямой эфир в 9, потом в 10, потом в 11, потом в 12, потом в час, потом выступление в школе в 2, потом в 5 была акция по спасению дома Гоголя, потом в 7 был мастер-класс, в 10 начался званый ужин, в полночь он прервался, я уехал на встречу к Саакашвили, в 2 часа я вернулся, люди еще сидели, в 3 часа мы закончили, в 3:30 я вызвал такси, чтобы ехать в Киев, в 4 такси приехало, пробило колесо, до полпятого меняли, я решил — плохой знак, на такси не поехали. В 5:45 проснулись, полетели на самолете.

К: А зачем вы все это делаете? Искренне интересно.

Ч: А когда еще такой шанс бывает?

К: А в более юном возрасте вам такое нравилось?

Ч: Вся моя работа в "Евросети" — это, по сути, был такой направленный взрыв.

К: Это нужно было или вам так хотелось?

Ч: Ну что значит "нужно"? У меня же нет человека, который говорит: "Делай то, делай это".

К: Я имею в виду сейчас. Вы ездите, общаетесь с людьми.

Ч: Вы же тоже делаете вещи, от которых люди в восторге, и питаетесь этой энергией.

К: Мне нравится, как вы ответили.

Так о чем была ваша встреча с Саакашвили?

К: Вам он вообще нравится?

Ч: Очень!

К: Правда? Вот чем?

Ч: Это мужик с большой буквы.

К: А мне кажется, что он неестественный.

Ч: Если он сюда переедет, я пойду к нему работать.

К: Да ладно! Так вот в чем ваша цель, вот в чем ваш приз!

Сюда — это в Киев? У него ведь уже есть украинское гражданство.

Ч: Да, ему выдали украинский паспорт.

К: Так давайте же я дорасскажу о Чичваркине. Когда в Украине началась революция (а я живу на Майдане Незалежности, и нам пришлось переехать в квартиру на Суворова, которую мне оставила в наследство бабушка), я поняла, что схожу с ума от украинских новостей, и открыла для себя "Дождь" и "Эхо Москвы". И вот совсем недавно на "Эхе" я впервые в жизни услышала Чичваркина — интервью брали Алексей Венедиктов и Леся Рябцева. Мне очень понравилось, как вы спокойно, без агрессии с ними разговаривали, что бы они ни делали.

Ч: Меня очень любит Венедиктов, на самом деле.

К: Но все равно, постоянно казалось, что они хотят вас спровоцировать. Меня бы лично многие вещи раздражали.

Ч: Леся пыталась.

К: На меня очень хорошее впечатление произвело то, что вы не повелись. Я вас зауважала и написала вам письмо: "Вы, по-моему, симпатичный человек. Если что, давайте познакомимся".

Что вас, Евгений, может вывести из себя?

Ч: Строители. Подрядчики и прочие люди, с которыми мы договорились (показывает руками) "ты делаешь вот отсюда и до сюда за столько денег", а они еще только здесь, и непонятно, когда дойдут до финала, а денег хотят уже вот столько. И начинают шантажировать. Я сразу жалею, что нет закона о свободном обороте оружия.

К: В Америке есть. Но там все это очень плохо заканчивается.

Ч: Почему плохо?

К: А что хорошего? Только что в прямом эфире выстрелили человеку в голову!

Ты имеешь в виду историю с журналисткой и оператором в Вирджинии?

Ч: Это обратная сторона. Но самое основное, что по большому счету преступности в Америке нет.

К: Вы не правы. Люди больны, они сходят с ума, и у всех есть оружие.

Ч: (внезапно) А меня сегодня сняли с эфира у Шустера. Коломойский снял.

К: Что значит "снял"?

Ч: Запретил.

Почему?

Ч: Ну, они же просчитывают ситуацию наперед.

К: А вы просчитываете ситуацию наперед?

Ч: Я живу в последний раз. Не хочется быть задротом.

К: Так вот почему вы так много интервью даете.

Ч: Смотрите, конец июля, начало августа — это мертвый сезон. В этот период реклама стоит по цене носителя — 50, 30 долларов. И за сто тысяч можно получить то, что обычно стоит пятьсот, включая ситилайты в метро и все на свете. И все это возвращается билетами. Я за рекламу ноль денег заплатил.

К: А куда идут эти деньги?

Ч: Организаторам. Частным лицам, которые присваивают их себе.

К: То есть люди покупают билеты, вы даете семинар, а кто-то забирает себе деньги?

Ч: Да, но у меня была задача пообщаться с огромным количеством прессы и людей. Фактически за месяц моя узнаваемость выросла раз в пять.

А зачем вам узнаваемость в Украине?

Ч: При условии, что здесь начнутся нормальные реформы...

К: А почему они должны начаться?

Ч: А деваться некуда.

К: А мне кажется, что можно еще долго деваться. Люди так привыкли к этой схеме, — и те, и другие — что им легче выкрутиться опять, чем переделываться. Люди не любят перемены на самом деле.

Ч: Какой сейчас самый популярный политик в Украине?

Самый популярный со знаком плюс? Саакашвили.

Ч: Вот. Две недели как на первом месте.

К: Он вам просто нравится. Вы его просто выбрали — и все. Но я человек чувствительный, воспринимаю все через свои чувства. Ваш Саакашвили — он симпатичный, хорошо одевается. Но когда он начинает говорить...

Тебя он не убеждает?

Ч: У него мысль впереди слов бежит. Он очень эмоциональный. У него уровень тестостерона просто зашкаливает. Его гормональный фон заполняет все пространство.

К: Может быть, я его еще не разглядела. Я видела одно-единственное его интервью с Ксенией Собчак, и он меня не очаровал так, как вы с Венедиктовым.

Ч: Потому что Ксения пыталась кусать, а его кусать бесполезно.

К: А вас тоже кусали. Я знаю, что у вас тоже было с ней интервью, но я его не видела.

Ч: Да она выпалила информацию, которая была ошибочной.

Про офшоры?

Ч: Да, ей показалось, что она нашла офшоры, а она нашла не то. [В интервью для журнала "Сноб" Собчак спрашивала о карибском трастовом фонде, которому якобы принадлежит лондонский магазин Чичваркина и который, по ее информации, совершал сделки в интересах российского бизнесмена Александра Мамута. — Buro 24/7].

К: Ну слушайте, это ее стиль. Она такая.

Ч: Ксения не может без дерьма. Она генерирует черноту. (Находит в телефоне фотографию своей девушки, которую хотел показать Вите) А это Татьяна с моим лучшим другом Тимуром.

К: (Рассматривает фотографию) А кто Тимур по национальности?

Ч: У него гремучая смесь русских, цыган и евреев.

К: Мне нравятся цыгане. У них свободная душа. В душе я — цыганка. Мне не нужна недвижимость, ничего такого. Хочу быть свободной как ветер.

Это говорит человек, у которого квартиры на Майдане и на Суворова.

К: Это то, что у меня уже есть. Это маленькие квартиры, я их просто красиво декорировала. Бабушкину квартиру оформила в стиле 50-х годов.

Ч: У вас там должны быть фарфоровые фигуристки, слоники.

К: Только там дикобраз фарфоровый 50-х годов. Была пустая квартира — я в ней жить никогда не хотела, но мне было некуда деться. Революция проходила у меня под окном. Мое парадное было ограждено баррикадами. И нам пришлось туда переехать. Я увидела в этом два плюса: первый — мы наверняка закончим ремонт на Суворова, второй — вышиванки, наверное, будут очень модными. Я их готовила заранее. Это не конъюнктура, нет. Я смотрела на особых женщин, вот таких естественных, которые путешествуют. Я видела и понимала, какие сандалии они носят, как они хотят выглядеть. Как их пригрузили все эти тряпки раскрученные. Я это сделала интуитивно. Я ничего не анализировала.

У вас два противоположных подхода к бизнесу. Евгений максимально публичный, а Вита максимально закрытая, никому интервью не дает.

Ч: Есть, например, дизайнер Вальтер ван Бейрендонк, который в 1986 году начинал вместе с Анн Демельмейстер и другими бельгийцами. Он не дал вообще ни одного интервью, его запрещено фотографировать, и никто даже не знает, как он выглядит. [На самом деле ван Бейрендонк интервью дает. – Buro 24/7].

К: Я думаю, если бы он соблазнился и фэшн-бизнес взял его в оборот, они бы заставили его давать интервью. Они бы его доили и доили, пока бы он не умер. А вы со всеми общаетесь, потому что хотите другое получить.

Ч: У людей в Украине большой спрос на свободу сейчас. Когда на Майдане произошло то, что произошло, меня стали постоянно сюда приглашать, и зимой я приехал в Киев. Я не был здесь 7 лет и уже отвык выступать, а в Fairmont собрали огромную толпу народа. У меня не было ни презентации, ничего. Я ничего специально не придумывал, просто рассказал, как вижу дальнейшее развитие страны, — и всем понравилось, все хлопали. Есть книжка, на которую я купил права на Россию и СНГ, — оказалось, что несмотря на дороговизну она здесь одна из самых популярных.

Это вы про Айн Рэнд "Атлант расправил плечи"?

Ч: Да. Это книга о свободе.

К: Честно скажу, я ее не прочла, потому что у меня не хватило терпения.

Ч: Там важно понять главную мысль: человек принадлежит сам себе от начала до конца по природе своей.

К: Я посмотрела фильм. Первую часть.

Ч: Фильм плохой.

К: Ужасный.

У меня есть простое объяснение, почему столько запросов на интервью с вами. Мы в Украине отчаянно ищем союзников в России, тех, кто с нами заодно против Путина.

Ч: У меня всегда была такая позиция. Я написал еще в 2009 году: пожалуйста, украинцы, ни в коем случае не выбирайте Януковича.

К: Мы его терпеть не могли. У меня есть смешная история. Когда в первый раз Януковича должны были выбрать, я придумала игру: я сейчас положу фотографию Януковича в морозильник — и он проиграет. И он проиграл!

Это 2004 год?

К: Да! И тоже Майдан у меня под окном. Я поспорила на деньги, что он проиграет.

А что ты делала во второй раз?

К: То же самое! И он снова проиграл! Потом я решила, что, если буду класть в морозилку всех, кого не люблю, это испортит мою харизму. Поэтому я всех вытащила и выкинула.

Евгений, если вы хотите от кого-то избавиться, вам нужно дать фотографию Вите: она положит ее в морозильник — и все.

К: А что у вас случилось с "Евросетью"? Почему вы стали беженцем? Я совсем не знаю этой истории.

Ч: Сначала хотели отобрать деньги, а потом...

К: Я хочу с самого начала: какой у вас был бизнес?

Ч: Я продавал телефоны.

К: С чего вы решили ими заниматься?

Ч: Товарищ пригласил. Я пришел на недельку и в итоге остался на 12 лет. На пике у нас работало 30 тысяч человек в 9 странах. Сначала хорошо работал первый, второй, третий, четвертый магазин, а дальше мы научились их тиражировать.

К: Вам было больно, когда вы расширялись?

Ч: Это ж не роды, это принтер. Принтеру не больно.

К: А пока вы не стали принтером, было больно?

Ч: Нет. Было весело.

К: Весело, потому что ваша цель была зарабатывать деньги?

Ч: Да.

К: А мне что делать?

Ч: Вам нужно каждую креативную вещь правильно подавать. И чтобы еще было много-много идей. Ни в коем случае не падать по качеству. Продавать маленькими порциями и каждый раз выкидывать новые коленца.

Я помню, Вите было интересно узнать, как вы вино японцам продаете.

К: Я прочитала ваш пост в фейсбуке: "Это вино едет в Японию".

Ч: На самом деле это был японский виски, который ехал в Гонконг. Мы купили в Бельгии японский виски и продали его в два раза дороже китайцам то ли из Макао, то ли из Гонконга.

К: А китайцы — они интересные?

Ч: Нет. Они просто про бабло.

К: А вот корейцы офигенные.

Ч: Корейцы — да.

К: Обожаю их. Корейцы меня копируют больше, чем все в мире вместе взятые. Но они это делают не потому, что хотят заработать бабло, а потому что я им нравлюсь.

От переизбытка чувств.

К: Клянусь! Это люди, наделенные деньгами, которые страстно хотят в тебя ими бросать.

Ч: Вы знаете, чем Украина похожа на Корею? У них чебольное устройство государства. Корея — это семь семей, по сути, семь олигархов, семибанкирщина, как было при Ельцине. Семья, которая контролирует Samsung, никогда не сядет под кондиционер с надписью LG. И то же самое — семья Ку, которой принадлежит LG.

К: Они красивые, они мне нравятся.

Ч: И плюс еще важен религиозный фактор. По сути, у них две религии вместе — протестантизм и буддизм.

К: Это как перуанцы: они и язычники, и католики. И не могут выбрать, с кем хотят быть.

Ч: А вот нас чуть-чуть передавили. Конечно, из языческих праздников у нас осталась Масленица...

К: И еще Водохреща, Крещение [в языческой традиции — праздник воды, во время которого люди смывали свои грехи. — Buro 24/7]. Кстати, именно во время него мне пришла идея с вышиванками. Как-то моя подруга Хрыстя позвала меня на Водохрещу на ужин и попросила надеть что-то украинское. Я была уже циничная тетка, надела что-то простое. И вот открывается дверь огромного дома: посреди — длинный стол, все сидят в украинской одежде, играет невероятная группа "Даха Браха". Я захожу в эту комнату — и моя жизнь полностью меняется. Я увидела эту невероятную красоту и обалдела. Меня просто трясло, я весь вечер сидела наэлектризованная. Я начала эту тему исследовать, по чуть-чуть ее изучать. Со мной случилось то же, что и с вами: вы пришли на две недели в телефонный бизнес и застряли. А я начала путешествовать и обнаружила, что каждая страна, каждый народ — мы все одинаковые. Мы все, наверное, родились в одном океане, произошли от одних инфузорий-туфелек.

Да-да, вылезли из океана на сушу.

К: Я знала, что вещь, которая меня так поразила, возбудит каждого чувствительного человека на планете Земля. И как только я это поняла, то сделала эту вышиванку. Я не эксплуатирую украинские мотивы, я беру то природное подсознательное, которое есть у каждого из нас. Это был вопрос одной секунды, просто случайность. Вот так живешь, все тебе уже кажется скучным, и тут — хоп! — все сначала. Мы все одинаковые. Если смотришь на старый ковер в резервации инков, или в Перу, или в Мексике — ты видишь одно и то же.

Ч: А вы знаете, что традиционные узоры в Патагонии, с той стороны Анд, совпадают с чукотскими и корякскими узорами?

К: Легко могу поверить! Если верить Дарвину и Ричарду Докинзу, мы все сделаны из одного космического супа.

Ч: Да, но просто жили в разных местах. Мы как гортензии: росли в разных почвах, и потому у нас разные цветы.  

Смотрите также: Вышиванки Виты Кин: И целого мира мало.

Читайте также: Неидеальная пара: Сергей Лещенко и Мустафа Найем.