Как и почему продается искусство в Украине. Рассказывают художники и галеристы

Украинский арт-рынок и есть, и нет одновременно. Художников много, коллекционеров заметно меньше, галереи вроде бы существуют, но галерейный бизнес мало у кого получается.

Несмотря на всю бессистемность художественного процесса, работы украинских современных художников находятся в коллекциях зарубежных музеев, они получают призы на международных ярмарках и в целом чувствуют себя на Западе даже увереннее, чем в Украине.

Настя Сидько узнала у художников и галеристов, что они думают об условиях украинского арт-рынка, почему коллекционирование — это не про украшательство и как сделать так, чтобы Украина наконец-то стала полноценным игроком в мире искусства.

 

Лада Наконечна
Художница, участница группы Р.Е.П. и кураторского движения "Худрада", обладательница специальной премии PinchukArtCentre (2013) и премии им. Казимира Малевича (2014)

 

Художники со всех сторон границ — вполне равноправные собеседники. Что интересно зрителям на Западе — не знаю. Возможно, в работах художников, которые выросли в других традициях, они могут увидеть иные точки зрения и позиции в общей художественной дискуссии либо иные методы работы. Надеюсь, что зрители не ожидают экзотики.

Безусловно, политические события привлекают внимание и к культуре страны. Можно фантазировать о том, какого рода этот интерес, и такие фантазии могут вызывать разнообразные домыслы.

В Украине не работает система меценатской поддержки, все приобретения эпизодические, коллекционеры не заинтересованы вкладывать в развитие молодых художников, галереи не выполняют своей работы, поэтому исключаются как посредники в отношениях "художник — коллекционер". Но поддержка работы художника частным капиталом не единственно возможная, в европейских странах с этим неплохо справляется государство.

Художник оказывается самым незащищенным звеном, заложником ситуации, в постоянном поиске хоть какой-то поддержки, чтобы обеспечить себе время и место для работы. И потенциальным эмигрантом. У меня есть с чем сравнивать, немецкие галереи оказывают художнику многостороннюю поддержку, художник для галереи — главная ценность. Галереи не заботятся только о продажах. Они берут на себя всю организационную работу: представляют публике творчество художника, занимаются коммуникацией его идей и архивацией работ, а также финансируют реализацию его проектов.

Выставка для молодого художника — не столько показ наработанного, как процесс формирования и обучения, это практика публичного высказывания. Ведь работы инсталляционного характера реализуются не в мастерской, а именно благодаря показу обретают значение.

Необходимо формирование институциональной сферы, с проясненными позициями ее участников. Если речь о галереях, то они должны проявлять свою роль и вырабатывать правила. Должно быть ясно: это выставочная площадка, где за выставку художнику нужно расплачиваться своим произведением, организация, гарантирующая всестороннюю поддержку художнику, или центр искусства, предоставляющий определенную программу зрителю. 

Институциональная поддержка необходима. Институция — это комплекс отношений, а не просто человек с помещением. Чтобы институт современного искусства развивался, необходима, во-первых, легализация его практик как специфических, отдельных от практик производства объектов искусства и практик обслуживания властных дискурсов. Необходимо создание условий, в которых новые художественные практики вырабатывали бы свои принципы, формировались институты критики, кураторства, необходимо финансирование мест и программ эксперимента и исследования.

 

Никита Кадан
Художник, участник группы Р.Е.П. и кураторского движения "Худрада", обладатель первой премии PinchukArtCentre (2011)

Украинские художники в Европе и западном мире давно представлены, и не за счет украинских институций. Это наша какая-то отдельная жизнь вне Украины, которая здесь как-то не особо заметна. Теперь галереям и коллекционерам надо догнать художников. Но эта ситуация явно не сегодняшняя. Возможно, она сейчас в каких-то зачаточных формах присутствует.

Человеку обычно лень учиться, тем более если он не получает результата в скором времени и сразу. Обычный человек пока что придерживается модели, в которой искусство — это что-то, чем можно украсить гостиную. Зрители понимают, что есть идея современного искусства, которое вроде не про украшательство, но при этом все еще хотят, чтобы оно и "на стеночку легло". Такая компромиссная ситуация существует уже много лет. Люди вроде бы хотят современного искусства, но при этом воспринимают его как искусство салонов, созданное, чтобы украшать интерьер. А многие вещи, которые имеют глубоко несалонный и неукрашательский характер, просто выбывают из украинской ситуации, но при этом они приняты в мире.

Западных коллекционеров и галереи интересуют работы, которые используют интернациональный язык. О каких-то особенностях местных школ речь не идет. Они хотят увидеть уникальный украинский опыт, но рассказанный на интернациональном языке. Международная художественная ситуация — глобальна, и если уж ты говоришь, то говори на общем языке.

Политическая ситуация привлекла внимание к Украине, но не помогла. Она вызвала дополнительный интерес. Но когда к тебе поворачиваются, дальше все зависит от того, есть ли тебе что сказать в ответ, есть ли у тебя мысли.

Украинские галереи не функционируют как галереи, они не продают. Рынка искусства как саморегулирующейся системы в Украине нет. У нас галерея — это больше о том, где выставляться. Международной модели сотрудничества художника и галереи здесь в принципе нет. Она может появиться, если будут сильные публичные институции и если коллекционеры будут учиться.

Тем, кто коллекционирует искусство, нужно принять одну очень простую истину: искусство, которое говорит вам "Чего изволите?" — это обычно плохое искусство. Искусство изначально делается не для них, не для их развлечения, не для украшения пространств, в которых они живут. Искусство делается для своих собственных целей, вне положенных рынку торговли искусством. И если вы хотите быть частью международной художественной ситуации, то нельзя быть ее частью понарошку. Нужно принимать общие правила.

Украине очень нужен Центр современного искусства и музей современного искусства. Они с самого начала должны выстраиваться как часть международной сцены. Внутриукраинские расклады не должны так уж сильно влиять на их политику. Я понимаю, что это гораздо легче сказать, чем сделать, но только так это будет по-настоящему работать.

В Украине есть огромный балласт из бывшей советской системы искусства — творческих союзов, Украинской академии искусств (она совершенно советская). Это все бюрократические структуры, которые сформированы совсем другой эпохой и другим типом общественных отношений. Есть какие-то промежуточные компромиссные формы — например, так называемый институт проблем современного искусства. Он одной ногой стоит еще в мире союзов художников и советской культурной бюрократии, а другой — уже как бы в современном искусстве. Но в таком положении находиться невозможно. Начинать надо сразу с того, что мы играем по общим правилам.

Анна Звягинцева
художница, участница кураторской группы "Худрада", обладательница главной премии PinchukArtCentre (2018)

Любой аудитории интересен локальный контекст, который проявляется в работах художника из других стран. Если говорить о Европе, то я надеюсь, что они ожидают увидеть интересное искусство, а не обязательно национально-специфическое "украинское искусство". Хотя в описаниях всегда указывают, откуда художник, — знание об этом иногда помогает зрителю понять нюансы работы. Но одно дело, когда у тебя выставка в Берлине и ты там показан как художник из Украины, а другое дело, когда ты based in Berlin. Хотя в моей идеальной картине мира это не должно иметь какого-либо значения.

Как и раньше, чаще продается живопись. Ее легче всего повесить на стенку. Наверняка эта живопись должна быть по-своему гармоничной и приятной. Но я верю, что прошло уже то время, когда все хотели купить только живопись, потому что она казалась более долговечной и выглядела как что-то серьезное. Сейчас покупают или очень простые, или слишком сложные, хрупкие работы. Стена уже давно перестала быть главным местом для показа работы. Хотя лично я ничего не имею против живописи и сама планирую к ней вернуться.

Пока я знаю, как работают галереи, скорее по рассказам друзей. По большому счету, у нас нет общепринятых выработанных правил. За границей, если ты работаешь с галереей, то эксклюзивный контракт тебе гарантирует продвижение и заинтересованность в судьбе твоих работ. Там галереи ориентируются не только на продажи, но и на продвижение художника вне коммерческой среды. В долгосрочной перспективе это должно отразиться и на продажах. У нас же много лет отсутствовала сама эта долгосрочная перспектива. Да и вообще, сотрудничество с галереями было для многих авторов источником плохих историй и печального опыта.

Иногда галереи просто не возвращали работы или присваивали их "за выставку". По идее, галереи должны работать на то, чтобы за счет продаж окупить свои затраты и получить прибыль, а не брать работу у художника в качестве арендной платы. Сам художник при этом остается со строчкой в СV, фотографиями в портфолио, но без денег. И это всегда оправдывается тем, что "мы же выставку сделали". Но, к счастью, это меняется.

На Западе основные правила общеизвестны и за их нарушения сотрудничество будет расторгнуто, а репутация испорчена. Здесь все это неочевидно и ситуативно. Каждый думает, что может делать все что угодно. В идеале, должно действовать правило "не обмани", плохая история отразится на твоей репутации, и никто не захочет с тобой иметь дело. С другой стороны, есть художники, которые сами соглашаются на такие условия, понижая общую планку. Но я не хочу говорить, что все вокруг — сплошное зло. Появляются молодые галереи, которые декларируют открытость, прозрачность правил и намерение работать с авторами системно.

Художников сейчас много, а галерей мало. Получается, им как будто надо постоянно делать скидку на тяжелые условия. Но, думаю, если волевым усилием начать следовать общим правилам европейского мира уже сейчас, то, возможно, скоро у нас начнут продавать иностранных художников, а филиалы наших галерей будут за границей.

Возможно, в игру должен вступить музей современного искусства, которого у нас пока нет. Необходимо место, где создавался бы не только электронный архив, но и физический. Коллекция музея должна пополняться через покупки работ современных художников. В коллекции Национального художественного музея, например, есть несколько работ современного искусства, но они приобретены не за деньги государства, а за счет спонсоров. Даже если бы Национальный музей хотел покупать больше современного искусства и нашел на это деньги, то ему бы пришлось и реформироваться, и расширяться — у него просто физически нет места, где все это хранить. К тому же структура фондов не соответствует современной мультимедийности искусства. Но если останавливаться на полпути, то не стоило и начинать. Иметь дело с современным искусством — значит стать на путь полного обновления.

 

Максим та Юлія Волошині
Галеристи, Voloshyn Gallery

Максим: Ми дотримуємось такої точки зору, що арт-ринок скоріше є, ніж його немає. Якщо говорити про ринок сучасного мистецтва, то він формується ще з кінця 2008 року. І можливо, все б вдалося, якби не постійні кризи — то економічні, то політичні. Увесь час є якісь несприятливі для цього обставини, які сповільнюють розвиток арт-ринку. Наша галерея не орієнтується тільки на український арт-ринок. Ми розуміємо, що він надто маленький.

Юля: Взагалі, український арт-ринок — це здебільшого тільки Київ. Можливо, ще трохи Одеса, Харків і Львів. Формування арт-ринку — це тривалий процес. Особливо коли йдеться про сучасне мистецтво. У нас люди не завжди наважуються придбати собі щось з contemporary art.

Максим: Так, у нас практично не продаються різного роду інсталяції — перформанси, відеоарт. Колекціонери надають перевагу живопису, скульптурі і графіці. Чомусь традиційному, тому, що можна повісити на стіну. Але людина, яка купує мистецтво, щоб прикрасити свою оселю, — ще не колекціонер. Закінчаться стіни — закінчиться колекція.

Юля: Наша знайома працює в одній відомій британській галереї, зараз вони відкрили філіал у Нью-Йорку, ми з нею часто бачимось на різних ярмарках: Art Basel, Frieze, Armory Show. Вона щиро дивується, як ми в Україні можемо хоч якось працювати, як в нас це виходить. Вони кажуть, що якби їм довелось працювати в таких умовах, то їхня галерея вже напевно б закрилась.

Максим: Відкрити галерею може кожен, але, щоб вона існувала і була успішною, потрібно докласти зусиль. Це доволі важко, але ми робимо все це на ентузіазмі, нам подобається. Мені було 18 років, коли я розповів хрещеному (він на той час був головним редактором журналу "Образотворче мистецтво"), що хочу відкрити галерею. Він одразу мені сказав, що я з глузду з'їхав.

Наразі ми перебуваємо у пошуку оптимальної моделі роботи нашої галереї. Цей процес непростий, оскільки ті стратегії, до яких вдаються "західні" галереї, в умовах пострадянського простору та майже перманентної економічної кризи, як правило, не спрацьовують — тож доводиться постійно шукати альтернативні варіанти. Крім того, для галереї важливо сформувати коло своїх художників, яких вона буде просувати на міжнародному рівні. Перша двадцятка найвпливовіших галерей світу може співпрацювати одразу с 30-50 художниками. Усе залежить від бюджету. У нас не більше 10 художників, з якими ми тісно співпрацюємо, хоча виставок проводимо значно більше.

Для нас основне — участь у міжнародних арт-ярмарках. Ми вже неодноразово були представлені на ярмарках високого рівня, але цим наші плани та амбіції не вичерпуються. Звичайно, потрапляти на престижні ярмарки важко. Їхні організатори дуже серйозно ставляться до відбору проектів. До того ж, банально, на кожну заявку необхідно знайти кошти (навіть якщо ти не проходиш відбір кураторів). Якщо нам не вдається пройти відбір, ми приїжджаємо на ярмарок і обов'язково відвідуємо ту секцію, куди подавались, щоб подивитись на рівень конкурентів, проаналізувати, над чим нам ще варто працювати.

Українській галереї нелегко пробитись, адже часом вибір падає на тих, кого уже просто добре знають в світі. Зараз ми пройшли відбір на ярмарку в Америці — Dallas Art Fair. Всього там близько сотні галерей, серед них є найкращі в світі.

Благодарим за помощь в подготовке материала Украинский Клуб Коллекционеров.

 

Смотрите также: Баския, Кунс и Фрида Кало: Кого любят и коллекционируют Бейонсе, Дикаприо и Мадонна.